Щеглов (6)

Настала пора думать об институте и как избежать армии. А избежать ее можно было просто, поступив в институт. Зато, если молодой человек не поступал в институт, он гарантированно попадал в армию. Как раз началась война в Афганистане. Многих посылали туда. Потом мы узнали, что число наших потерь к 1984 году значительно превышало официальную цифру в 30.000 человек. Для нас попасть в армию означало полный конец, по крайней мере, собственным инициативам, отдачу себя во власть непредсказуемым процессам.

Были, правда, у Шоши двое друзей, которые пошли в армию добровольно, хотя оба поступили в институт. Миша Аптер чего-то хотел доказать своей маме, жить он с ней больше не мог. Люди они были хорошие, в чем дело – непонятно. Но в один прекрасный день Миша решил, что идет сдаваться в военкомат.

Другой парень Дима Харламов. Его папа декан агрономического факультета Университета Дружбы народов им. П. Лумумбы. Он поступил на этот факультет, понятное дело, с легкостью, отучился первый год и больше не смог. Однокурсники его в основном все прошли через армию и заморили его до такой степени, что на втором курсе он уже сам не захотел учиться, а осенью пошел в армию. Сын декана.

Армия и институт были в нашем сознании сильно связаны. Или новая жизнь, и все от тебя отстают на пять лет, или отдаешься на волю судьбы. Шоша бросил работу в очень перспективной рок-группе - их барабанщик Сазонов играл потом в группе «Шах» - чтобы поступить на подготовительные курсы в Институт иностранных языков. Дима Щеглов тоже рассчитывал, конечно, на поступление. Его выбором вначале была журналистика. То ли отец Шоши, то ли еще кто-то узнал, что в Московском университете открывается группа по подготовке школьников на факультет филологии. Эта группа называлась «Школа юного филолога». Она была предназначена для учеников девятых и десятых классов.

На первое занятие пошли вместе с Димой, что уже многое говорит о том внимании к новому, которое было тогда у этих двух молодых людей. Шли вечером после уроков к пяти часам в Университет. Доехали на метро, вышли у Цирка на проспекте Вернадского, шли вдоль ограды, потом на территорию Университета. Сразу в свете фонарей пахнуло университетским духом. Дальше – в Гуманитарный корпус, длинный, в то время современный. Он произвел впечатление уже внутри – много пространства. Сдали пальто, пошли в ауди-макс, самую большую лекционную аудиторию корпуса. Чтобы все это найти, понадобились подробные инструкции Шошиного отца.

Сидели в аудитории, смотрели на таких же ошарашенных школьников, некоторые были странные, некоторые недоступные, слишком совершенные, как победители олимпиад. Первую лекцию – их первую в жизни лекцию – пришел читать Сергей Сергеевич Аверинцев. Шоша уже слышал это имя раньше от отца и предвкушал удовольствие, как он расскажет ему вечером. Слушали, конспектировали в тетради. Увлечены были сильно и сразу. Тема, конечно, «Что такое филология, и зачем она нужна?». Оба были в восторге, но сильно устали. А еще ведь вот она – студенческая жизнь! Все можно потрогать, увидеть своими глазами, можно сходить в буфет. Вот только в библиотеке книг не выдадут. Но это мелочи жизни, все еще впереди. И захотелось этой свободной студенческой жизни, но было немного страшно, все-таки еще маленькие они были для Университета. Задание тоже было дано страшное: найти все метафоры в стихотворении «Медный всадник» и написать на него рецензию в совершенно свободной форме. Для Шоши написать что-либо всегда было довольно трудно, а тут еще рецензия, да не на какой-нибудь фильм, а на «Медного всадника». И вообще, разве можно писать на такие классические вещи рецензии? Неплохо бы знать, как рецензия пишется. Внутренняя речь у Шоши не ложилась на бумагу, и был затык мысли.

Следующее занятие было через неделю, на него не пошел ни Шоша, ни Щеглов. Дима просто не смог прийти, а Шоша не смог написать рецензию. Ему ее написал отец. Он все ему объяснил и про метафоры, и про рецензию, сам все написал – очень в личном своем духе – растолковал. Но Шоше было стыдно, что не его это текст и страшновато. В общем, на семинарское занятие он не пошел, к тому же надо было идти одному. И еще дураки! Им казалось, что будут с пристрастием спрашивать. Студенты часто приходят на занятия не сильно подготовленные, а школьники так еще не умеют, не хватает уважения к себе. Срабатывает школьное «Если не знаешь, значит, ты ничтожество».

Потом через две недели Шоша на одно занятие все-таки сходил, говорили о текстах, очень конкретно что-то изучали. Шоша был во всем этом «не в зуб ногой». Коснись чего, он мало что мог бы об этом сказать, и ему было от этого неудобно. Другие же студенты выказывали большую эрудицию. Было видно, что они специально готовились к этому занятию. Да, и были многие действительно одними из лучших учеников по литературе, видящие свое будущее намного яснее, чем оба наших героя.

На этом бесславно закончилась учеба в «Школе юного филолога». Дима сказал, что он понял, это не совсем то, что ему нужно, хотя Аверинцев был классный, но Аверинцева-то уже дальше точно не будет. В программе лекций ожидались и другие известные профессора, но это уже было не важно.

Выводы были сделаны такие. Шоше двигаться в сторону Института иностранных языков. У Димы следующая цель была «Школа юного журналиста», куда он пошел уже вместе с Лешей Кузьминых. Что там было, Шоша не знал и не очень-то интересовался. Дима сближался теперь все больше с Лешей, а Шоша строил другие планы, более близкие ему. Отец его считал это капитуляцией, но нужно было поступать куда-то, хочешь в иняз, пусть будет иняз.