Валька

В центре Москвы на холме стоял дом с колоннами. Это был очень старый дом. Его построил для себя еще до войны с французами граф, купивший Крым для Екатерины II. Лев Толстой дал этому графу в своем романе фамилию Безухов. В советское время над домом надстроили два этажа, чтобы поселить больше людей, а залы разделили перегородками на коммунальные квартиры. Под холмом протекали две реки – Москва-река и Яуза. Перед домом зеленел сквер, а вокруг сквера можно было кататься на велосипеде.

Этим и занимались мальчишки. У них была куча дел и много места для гуляния. Можно было пойти на задний двор, где была церковь, высотный дом, а потом Москва-река. Но вечером все затихало и становилось темно. Красивые дома не освещались, а стояли во мраке и ждали утра. И только изредка проезжала по улице или по двору какая-нибудь машина.

Было девять часов вечера. В центральном подъезде на широкой лестнице между третьим и четвертым этажами затянулось пылью круглое окно. Перед окном на полу лежали два одеяла, а на них расположились на ночлег два мальчика. Филиппу было семь, а Вальке девять лет. Нет, они были не бездомными, а совершенно нормальными детьми. Просто Валька обиделся на маму и ушел из дома, а Филя остался с ним ночевать здесь из солидарности. Решил его поддержать, но не сказал, конечно, ничего об этом своим родителям. Впереди была целая ночь, как они проведут ее здесь, а не дома? Мальчишки сидели и разговаривали. Валька был из этого подъезда, и его квартира находилась всего лишь этажом ниже. У него не было отца, а мать работала весь день, приходила домой вечером и ругала сына. Что плохо учится в своем третьем классе, что плохо там себя ведет, и учительница вызывает ее в школу, что вот она просила его убраться в комнате, а он вместо этого сразу умотал гулять и пришел домой только, когда стемнело. А Валька подумал, что всегда, когда идешь домой, уже знаешь, что там тебя ждут скандал и ругань, и мамины слезы. И домой идти уже не хочется. Во дворе гораздо лучше. Нужно только следить, чтобы тебя не побили большие ребята, особенно не попадаться им на глаза. Увидел – идут, и сразу отходишь в сторону, делаешь вид, что тебе совсем не туда и срочно понадобилось по делам куда-нибудь смыться. Тогда жизнь просто райская. Если много ребят выйдет, можно играть в банку или в казаки-разбойники. Но отравляет эту жизнь две вещи: дом и школа. Они как-будто сговорились взять его в тиски. Уйдешь из школы, к вечеру имеешь разговор с матерью. А на утро снова школа. Днем дома было хорошо поесть то, что мать ему оставляла, когда уходила на работу, суп в кастрюле, например. Побольше хлеба – и сразу гулять во двор. Ребята уже ждут.

Филя был из интеллигентной семьи. Он жил в том же доме в соседнем подъезде, и Валька был его лучшим другом. И не просто другом, а человеком с большой буквы. Когда Валька приходил к Филе домой, ему там все нравилось. Все было совсем не таким, как у них с матерью в комнате. Банки с грибом не было вовсе. Черный рояль стоял посередине и разделял всю комнату на несколько частей – на сколько, зависит от того, откуда смотреть. На стенах висели репродукции картин под стеклом, было много книг совершенно непонятных, а вместо штор висели зачем-то крупные, почти рыболовные сети. Нравились, конечно, некоторые игрушки. Но больше всего Вальке нравились журналы.

Филин отец нашел в Москве книжный магазин, где регулярно появлялись в продаже французские комиксы про собаку Пифа, кота Геркулеса и тетю Агату. В этих комиксах было еще много других героев. Некоторые серии были приключенческие и черно-белые, то ли для взрослых, то ли для старших школьников. Читать Филины комиксы, не понимая, конечно, ничего по-французски, было любимым занятием Вальки. А уж иметь такие журналы было для него самой несбыточной и заветной мечтой.

Первый комикс подарил сам отец. Он спросил у Фили, как бы тот посмотрел, если бы Вальке подарили один из его комиксов. Филя был в восторге. Конечно, нужно подарить Вальке журнал.

Валька стал заходить чаще. Еще два комикса подарил Филя. Потом товарные отношения стали строиться как-то сами собой. Какие-то журналы выменивались на игрушки, какие-то давались почитать, а потом не возвращались за ту или иную услугу или преимущество в игре. Филя становился одним из уважаемых людей во дворе. Он видел, что комиксы его перешли не только Вальке, а через него и некоторым другим ребятам, но не всем. А те, у кого их не было, все еще завидовали тем, кто ими владел. Некоторые страницы были уже темные от перелистывания грязными руками.

Прошло совсем немного времени, и коллекция журналов, собранная отцом еженедельными походами в магазин на Лермонтовской, была разорена. У Фили оставалось теперь всего девять больших журналов и шесть маленьких толстых книжек. Первой уменьшение коллекции заметила мама. Она сказала отцу. Сам Филя долгое время за эти журналы что-то получал. Пусть обмен и не был честным, но формально он был, и Филя все-таки что-то от расходования коллекции выигрывал. По-другому на это смотрели родители. Коллекция исчезла. Филя ее профукал, променял, потерял. А эти старшие ребята просто его облапошили. Пользовались тем, что Филя меньше их и выклянчивали у него журналы.

Мама говорила: «Отец тебе покупал эти комиксы, потому что хотел, чтобы ты учил французский язык, знакомился с литературой, хотел тебе сделать приятное, в конце концов, а ты променял его подарок на какую-то ерунду. И теперь у тебя нет ни этой ерунды, ни журналов». Отец был очень разочарован, но пытался объяснить себе действия сына: «Понимаешь, Лена, ему нужно было построить отношения с ребятами, но я не понимаю, почему для этого понадобилось полшкафа комиксов?»

Первое время с Валькой запретили играть. А как запретишь, все равно дети вместе бегали во дворе по нескольку часов в день. Потом запрет забылся, но душевность в отношении Вальки с Филиными родителями куда-то исчезла. Его по-прежнему принимали в доме, но без восторга.

У Фили был еще один предмет зависти мальчишек – щенок Макс. Это был черный с белыми пятнами спаниель-мальчик. Его купили, когда Филе было еще шесть лет, и он ходил в детский сад. Но и сейчас щенку еще не было года. Когда Филя выходил с ним гулять во двор, нужно было держать его на поводке, иначе он мог заиграться и убежать. Только с этим условием разрешалось брать щенка на прогулку. Макс иногда делал вид, что защищает Филю то от кошки, то от незнакомого прохожего. Или он действительно старался это делать? Филя гордился Максом. Со щенком было очень легко играть. Он приходил в восторг, когда ему кидали палки, тут же приносил их, чтобы ему бросили их еще, и так до бесконечности. Филя держал при этом собаку на поводке, и ему приходилось бегать за палками вместе с Максом. А когда он выпускал поводок из рук, нужно было бежать за псом и наступить в какой-то момент на поводок, чтобы снова поймать собаку.

Мальчишки брали щенка с собой в любую игру. В казаках-разбойниках он был сторожевым псом, шел по следу, разыскивал преступников, только игру в банку сразу прекращал, начинал ловить мечи и шпаги, летящие в цель. Так играть было невозможно.

Бывало, мальчики уставали и просто сидели возле песочницы, строили планы. В этот день так оно как раз и было. Собака копала ямку в земле, засовывала туда нос и отфыркивалась – искала чего-то. А Филя просто держал в руке поводок и о чем-то говорил с Валькой. Подошедшего прохожего никто не заметил. Это был человек средних лет, ничем не примечательный. Он подошел быстрым шагом к Филе, уверенной сильной рукой отобрал у мальчика поводок и повел собаку с собой. И Макс пошел.

Когда мальчишки опомнились, мужчина уже успел завернуть за угол. Это был преступник, опасный человек. Что же теперь будет с Максом? Его украли.

Когда первый шок прошел, Валька, не сказав Филе ни слова, вскочил и побежал за незнакомцем на задний двор. Филя понесся вслед за ним, отставал уже довольно сильно. Незнакомца Филя уже не видел, но он все еще видел бегущего Вальку. Тот сбежал по крутому склону к высотке, оказался на набережной, где на большой скорости неслись машины. Сюда Филе выходить было строжайше запрещено. К горлу подкатили слезы, дыхание захлебывалось от быстрого бега. Где-то вдалеке, расталкивая других пешеходов, бежал Валька, он догнал человека с собакой, схватился за поводок и стал вырывать его. Что он кричал незнакомцу, тонуло в реве машин. Но только другие пешеходы стали останавливаться и через некоторое время обступили мальчика и человека с собакой. Затем из толпы вышел Валька, он шел очень медленно, а в руке у него был поводок с Максом. Толпа быстро рассосалась, незнакомца тоже уже нигде не было видно. Валька победил. Он смог забрать щенка у вора.

Когда Филя рассказал отцу с матерью о том, что произошло, они было в ужасе. Славили Вальку как настоящего человека. Не каждый мог бы совершить такое в девять лет. Это был настоящий подвиг. А они пожалели для такого парня какие-то журналы! Просто мелочь!

Убежище на лестнице не выглядело как дом. Здесь было неуютно, холодно, из подъезда тянуло готовящимися на какой-то кухне котлетами. Лифта не было и соседи то и дело проходили мимо. Сосед сверху взглянул на них, фыркнул, засмеялся, пошел дальше. На улице уже совсем темно, на лестнице полумрак. Но с Валькой не страшно, он ведь большой, ему уже девять.

Еще через полчаса внизу раздались знакомые шаги. Пришел Филин отец. Он явно обрадовался, увидев их здесь. Повсюду ходил и искал сына, сильно перепугался. Заходил уже к нескольким соседским мальчикам домой, а теперь решил пройтись по подъездам.

«Ну что, господа, ночуете? У Вали дома неприятности?» Спустились к Валькиной двери этажом ниже, позвонили. Открыла мать, была рада, благодарила Филиного отца, сразу при всех стала ругать сына.

А когда Филя с отцом уже шли домой через двор, тот сказал: «В следующий раз, когда надумаешь переночевать с Валей, скажи сначала нам с мамой».

Эту его сдержанность никак не разделяла мать. Она плакала: «Как ты мог, мы волновались, не знали, где тебя искать, думали звонить в милицию, разыскивать по больницам!»

А на утро Филипп проснулся, глядел из окна во двор и сквозь сон вспоминал вчерашний день. Широкие ветви деревьев шумели на ветру прямо у стен дома и доходили до третьего этажа. Вот бы ветка выросла еще на один этаж. Тогда можно было бы входить в комнату прямо через окно. Ребята кричат: «Филя, выйдешь?!» А я одеваюсь и выхожу к ним. Только вот, когда делаю шаг с подоконника на ветку, можно оступиться и упасть. Страшно. Но Валька бы точно не испугался. Это же Валька.